37-летнего Анатолия Шинкара из села Партизанское Дубровицкого района Ривненщини с 2005 года считали мертвым. Семье показали распухший труп, найденный в канаве в другом районе. Тело похоронили. Мужчину оплакивали, пока перед Новым 2008 годом он не приехал домой.
— Кому рассказать, не поверят, — распрягает коня 74-летний Иван Шинкар, отец Анатолия. — Такое только в кино показывают: человек есть, а по документам — нет!
Дом Шинкарей стоит на краю поля, на въезде в село. Во дворе мужчина в толстом свитере моет руки. Из-под воротника на шее виднеется длинный белый шрам.
— Помогаю родителям. Только что из леса приехали, дрова рубили, — Анатолий кивает на подводу. — В селе работы никакой нет. Я бы опять поехал в Россию, но не могу. Потому что для всех я — мертвый.
Хозяин утирает лицо полотенцем и приглашает в дом. Достает из шкафа свое свидетельство о смерти.
— Из документов есть только метрика и вот свидетельство, — невесело улыбается.
Анатолий родился в Партизанском. Окончил ПТУ в Здолбунове, отслужил в армии. От брака с Людмилой есть 15-летняя дочка Яна и Инна, 8 лет. В 2000-ом его посадили в Городоцкую исправительную колонию. Он ограбил колхозную кассу, неоднократно крал коней по селам, имел сообщников.
— Летом 2003-го нас отправили убирать дорогу Ривне–Луцк. Должен был приехать тогдашний президент Леонид Кучма. Начальство только об этом и думало, вот я и рискнул бежать, — моргает Шинкар. — Отсидеть оставалось два с половиной года.
После побега Анатолий скрывался в Беларуси и России.
— Дома строил, ремонты делал. Я же был и сварщиком, и строителем, — продолжает. — Но соскучился по родителям. Решил возвращаться.
72-летняя Анастасия Григорьевна молча смотрит на сына с дивана. У нее на руках годовалая внучка Рита — дочка самого младшего сына Михаила.
— Толя приехал в полночь. Стал на пороге, а у меня чуть сердце не разорвалось, — машет руками женщина. — Думала, умру от счастья. Иван плакал, как ребенок.
— Только на третий день мне сказали, что я умер, — добавляет Анатолий.
Интересуюсь, видел ли он свою могилу.
— Да, — отвечает. — Недавно взял такси, поехал посмотреть. Тело нашли возле села Малый Жолудск Володимирецкого района, там же и похоронили. Родные узнали меня, потому что им показывали только фото и результаты экспертизы. Брат Михаил сомневался, но потом смирился.
— А я не верила в его смерть. Сердце бы подсказало, — вмешивается Анастасия Григорьевна. — Когда моего старшего сына Олега ранили в Афганистане, я почувствовала.
Все видят, что я жив. Но воскреснуть не дают
Приехав домой, Анатолий Шинкар не может восстановить документы. Паспорт и чернобыльское удостоверение аннулировали после похорон.
— Ходил к сельскому председателю, к судье, в милицию. Все видят, что я жив. Но воскреснуть не дают, — удивляется мужчина. — С моей смертью закрыли сразу два дела: о побеге и о неизвестном теле.
Чтобы восстановить документы, нужно выкопать мертвеца и признать предварительную экспертизу недействительной.
— Адвокат обойдется долларов в 400–500. А где их взять? — жалуется Анатолий. — Если бы сделали паспорт, поехал бы на заработки в Россию. Мечтаю начать новую жизнь. Но если восстановят документы, могут посадить, чтобы досидел срок. Но зона человека не исправит.
Говорит, что грустит по дочкам. После развода жена Людмила запретила появляться у нее дома.
— Я же сразу к ней приехал в соседнее Золоте. А она мне не обрадовалась, — вспоминает. — Выгнала из дома, ментов вызвала. Тогда я отправился к родителям. Оттуда меня забрали в райотдел милиции и держали месяц.
— Боюсь, чтобы его опять не посадили. Он же убежал, — переживает мать. — У меня пять сыновей, Толя — предпоследний. Я его родила просто на дороге, даже к фельдшеру не довезли. Может, потому и несчастливый.
4 
1
Комментарии