"Армию победить можно. Народ - непобедим": комбриг 59-й бригады Богдан Шевчук

5

Подъем в пять часов утра. Дежурный мне докладывает об обстановке – какие задачи выполнены, какие нет. Далее провожу общее совещание всех командиров подразделений и начальников служб. Уточняем задачи на день. Каждый командир рассказывает о своих нуждах.

В шесть осуществляю доклад командиру оперативно-тактической группировки "Хортица", тактической группы "Покровск". Тогда же начинаются штурмовые действия. Как по будильнику. Сегодня (26 января – прим. Gazeta.ua) два взвода окупантов штурмовали наши позиции. Пришлось отбивать огонь, перенацеливать свои средства, организовывать бронегруппы.

Возвращаюсь на рабочее место, расписываю документы, завтракаю. И уезжаю в расположение батальонов. Посмотреть – какое положение дел, как организована работа на местах. Наибольшее внимание – тем, кто стоит на наиболее загруженных направлениях, выполняя работы в населенных пунктах. Там большее давление противника. На сегодняшний день – это 9 батальон и 108 отдельный механизированный батальон. Обсуждаем – как можем уменьшить интенсивность обстрелов, противодействующих сбросам FPV, высчитываем "точки" нанесения ударов, пытаемся поразить их. Как провести замену, где нужно усилить взрывные и невзрывные заграждения, как в условиях плохой погоды организовать контрбатарейную борьбу.

Обязательно обсуждаю с комбатами личные моменты. Это уже за чашкой кофе – ситуация в стране, как дела дома, когда детей видел, когда жена в последний раз приезжала.

Работа в одном батальоне, а за день у меня объезд трех-четырех, занимает от часа до полутора. Возвращаюсь на контрольный пункт бригады. Снова подпись документов. Понимаю – без этого не будет построена необходимая структура.

После обеда начинается второй этап активных штурмовых действий противника. Нейтрализуем их и начинается формирование планов на вечер. Задачи на ночь, есть определенный период времени для проведения ротаций, совещание с командирами батальонов, начальниками служб, подразделениями обеспечений. К 19:00 они посылают мне свои решения. В случае утверждения приступают к их выполнению. Если есть активные ночные боевые действия, я обычно прибываю на контрольно-наблюдательный пункт (КСП) батальона. Или продолжаю работу на КСП бригады в центре боевого управления и оттуда осуществляю общее руководство.

Ужинаю в 19:00. В 23-24 часа – ложусь спать. Хватит ли мне пять часов в сон? Конечно. Я – человек, который не может расслабиться, зная, что мой пехотинец выполняет задание и ему грозит опасность. Работаю без выходных. С начала полномасштабной войны забыл о них. Дважды съездил в отпуск на 5-10 дней.

 

Не могу ничего точно планировать. Просто с курсантских лет приучил себя к дисциплине. Встать, убрать за собой кровать, надеть снаряжение. Турнир, брусья, 15-минутная пробежка – ты в тонусе. Если враг ведет интенсивные боевые действия, отказываюсь от физтренировок. Ибо это изматывает не только физически, но и морально. Устаешь и тебе не хватает сил.

Мотивируют подчиненные. Я знаю, что кто-то из них отдает свою жизнь и здоровье на поле боя. Совесть не позволит мне расслабиться и раскиснуть. Каждый день должен приносить результат. И понимание: мы двигаемся вперед и развиваемся.

Доволен. Удалось пополнить личный состав. Сейчас есть возможность ротации для пехотинцев. Восстанавливаем и наращиваем систему огневого поражения, поддерживаем БПЛА. В секторе ответственности бригады остановили противника. Он, бросая в бой до 300 солдат личного состава противника в сутки и 10-15 единиц техники, вообще не продвигается. Два полка окупантов отправляют на поле боя комбатов. Несут потери в промышленных масштабах. За день бойцы бригады уничтожают не менее ста вражеских солдат – двухсотые, трехсотые. Нарастили классную систему инженерного обеспечения, установили более 50 км егозы, 20 км мзп, поставили более 4 тысяч противотанковых мин, более полутора - противопехотных. Оборудовали кучу блиндажей. Это титаническая работа. Следствие – значительное уменьшение потерь в поле боя. Потому что пехота прикрыта, обеспечена, каждый день – подвозятся провизия, боеприпасы. Помогаем соседней бригаде.

Страна. Отношение тыла к войне. Армию победить можно. Народ непобедим. А наш народ не учитывает, насколько сложно людям здесь – на фронте. Ты не можешь расслабиться и всегда должен быть в тонусе. Война – это всегда грязь и кровь, риск потери жизни.

 

Не было такого желания, когда учился в школе. Наоборот – хотел быть учителем, воспитателем. Я – активный христианин, римо-католик. У нас в Коростышеве было организовано движение по работе с детьми. Воскресная школа, детские лагеря, молодежный центр, построенный с нуля с помощью прихожан. Он до сих пор работает. Веру не оставляю, утро начинаю с молитвы.

Теперь о том, как стал военным. В 2010-м окончил школу. Моя семья не была настолько обеспечена, чтобы я учился в сверхпрестижном вузе. Поэтому выбирал "закрытые" заведения. Поступал в Академию Министерства внутренних дел. Прошел, но были разные истории, когда кто-то где-то что-то хочет получить. Так что подал документы в Житомирский военный институт. Поехал туда на курс молодого бойца. Прошел его и был зачислен на факультет обработки данных космической разведки и управления космическими аппаратами. Вторая специальность гражданская – системный администратор.

Это всегда труд. У нас была очень классная группа. Всегда вместе готовились к экзаменам. Когда группа тянется к знаниям – это очень круто. Кто хотел – тот учился. Сейчас точно не вижу ничего сложного. Тогда воспринимал все по-другому. Особенно – казарменный режим, когда тебя за ворота не выпускают. Родителям не жаловался – не мой принцип, всегда вопросы решал сам. На старших курсах было легче – втягиваешься, понимаешь процессы, происходящие в военной структуре. Не обходилось без самовольного оставления части, чтобы купить сладости, курицу-гриль и бутылку кока-колы. Но был в спортивной команде – гиревой спорт, рукопашный бой, офицерское троеборье. Это упрощало выходы в город.

Когда пришла война – нужно менять профессию. Поскольку в моей специальности было слово "разведка", я и попал в разведку. Для меня все поменялось. Надо было учиться с нуля.

2 февраля 2015 я уже был в военной части. Сказать, что полностью осознавал все – исторический период, в который мне пришлось защищать страну – так нет. В то время было интересно. Кто-то из старших курсов воюет, а ты еще нет. Рвался в бой. Юношеский максимализм. Что вы хотите – было 22 года.

25-я отдельная воздушно-десантная бригада. Выезжали под Димитрово и Авдеевку. Переживание, дезориентация. Действуешь инстинктивно. Понимаешь: идет война, обстрел, есть раненые, которым нужно оказать помощь, забрать товарища. Такие вещи мобилизируют, побуждают к быстрому принятию решений. Скажу больше: внутренняя концентрация у меня сохраняется. И она – именно с тех пор. Сейчас время от времени я уезжаю на позиции именно для того, чтобы ощутить поле боя.

 

Позволила мобилизовать армию. В начале некоторые части из парка не могли уехать. Сейчас все ведут ожесточённый бой против страны, вооруженных сил которой боялся весь мир. Российская армия может автономно воевать 100 лет. Таков ее боевой потенциал. Наш – 20.

Он развивается колоссальными темпами. Их система в некоторых моментах даже более качественная. Есть чему поучиться. В первую очередь, систематизация ресурсов обеспечения. У них производство организовано на государственном уровне. Если вводят новинку, то масштабируют ее на все вооруженные силы РФ. Это приводит к быстрому развитию и овладеванию новыми навыками. Второе: командование там неизменно и управляет штатными военными частями. В таких условиях ты знаешь, кто из твоих подчиненных на что способен, какие задачи они выполняли, их боевой опыт. Следовательно – понимаешь, какие задачи кому по силам. Один батальон может лучше сражаться в условиях города. Другой – быстрее разворачивается и адаптируется к текущей обстановке. Третий может мобильно выполнять задачи, усиливать другие подразделения. Четвертый – проводить штурмовые действия.

Мой случай. В марте стал комбригом 59-й. Через три дня принимаешь бригаду. Времени на адаптацію нет. Бригаду постоянно штурмуют по двум направлениям. Два батальона были в полуокружении. В Красногоровке противник уже вошел на завод. И ты должен мгновенно мобилизоваться и управлять системой, которую еще не знаешь. Должен быстро вникнуть, в частности, в тылово-логистические вопросы.

А еще – ты новый человек, тебя опасаются, иногда может возникнуть чувство недосказанности из-за страха перед новым руководителем.

Был заместителем командира 68-й отдельной егерской бригады. Выполняли задачи в районе населенного пункта Синьковка. Там были тяжелые штурмовые бои. Мы сменили Третью штурмовую. Точнее – присоединились к нам, потому что их боевой потенциал уменьшился, несли тяжелые потери. Был месяц ада, без сна. Один из комбатов не мог правильно управлять. Пришлось мне. Терял людей. Делал все, чтобы спасти. Но не всех удалось. Боль – Герой Украины, сержант из первого стрелкового батальона с позывным "Радио".

В этот момент – звонок от комбрига. "Тебя вызывает Сырский на беседу в Киев". Я только улыбнулся и сказал: слава Богу, высплюсь по дороге в столицу. Это было единственное желание – все остальное меня не интересовало. Комбриг говорит: нет, обстановка сложная, наверное, ты не уедешь. Нет вопросов, отвечаю, работаем дальше. Но на следующий день в приказном порядке мой выезд был оформлен. В Киеве главнокомандующий и министр обороны предложили мне возглавить одну из бригад. Ответил: я – молодой командир, недавно перешедший из батальона, определенный период поработав начальником штаба. Вот сейчас – заместитель комбрига 68-й. Бригада стоит с на горячем направлении, где очень сложная ситуация: один из батальонов отказывался выполнять задачи. Требовалось применить свое влияние для проведения работы с личным составом. Очевидно – не тот период, когда хотелось бы покидать свою команду.

Сказал – не готов принимать бригаду. Потому что есть много "но": опыт, период пребывания на должностях такого уровня, активные действия, которые вела 68-я, моя физическая и моральная усталость. Но ситуация сложилась так, что у главнокомандующего не было особого выбора кадров. Один из офицеров, планировавшийся на должность, не смог по состоянию здоровья. Потому получил приказ. Позвонил по телефону жене и поехал на два часа домой – в Житомир. За это время определенный страх отошел. Поставили задачу – поэтому должен ее выполнить.

В конце прошлого года. Был проведён анализ ошибок. Нарастили средства разведки, возобновили танковые экипажи, совершили определенные штурмовые действия. Это был длительный процесс и колоссальный темп.

 

(Саркастически) Конечно. Кум, брат, сват – кто там еще? Ааа, крестный жены. Теперь факты: никаких родственных связей. Рассказываю, как произошло наше знакомство. Сырский был командующим Сухопутными войсками. Я служил в 68-й и был командиром батальона, осуществивщего наступление на Угледарском направлении. Там, где две бригады ничего сделать не смогли, мой батальон с третьей механизированной президентской бригадой провели штурмовые действия. Взяли Благодатное, 71 квадратный километр фронта, продвинулись к Урожайному. Наши потери были минимальными. Зато у врага огромные. Успех окрылил, бойцы мотивированы. Хотя, когда принял батальон, никто ничего не хотел делать. Участвовал в первом штурме. Бойцы оценили. На другой уже шли они. В моем штабе не было ни одного офицера, всех учил с нуля.

Впоследствии зашли на Лиманское направление. Там тоже "посыпались" подразделения. Стабилизировали обстановку. Операциями командовал я – уже имел успешный опыт. Руководил, организовывал пункты управления. Эти пункты посетил командующий Сухопутными войсками. Однажды, потом еще. Что удивило – единственный генерал, приехавший ко мне с блокнотом. Все, что я говорил – потребности, планы – он записывал. Обычно оно выполнялось. Не скажу, что все. Александр Станиславович говорил откровенно: "Богдан, если бы у меня было все, что я хочу, мы бы уже выиграли войну". Сырский приезжал, выслушивал, вникал в план, структуру. Это помогло спланировать и успешно выполнить около 20 штурмовых действий.

Главнокомандующему всегда интересно, что происходит на поле боя. Если ты видишь, что обстановка критическая и не принимаются соответствующие решения, то об этом должен сообщить.

Учись и развивайся. Это всегда актуально. И пойми: война – твоя жизнь. Другого у тебя нет.

Но и за десять лет ты не сможешь понять как в 21 веке люди могли дойти до такого - перейти к действиям на уровне приматов. Только высокоорганизованных. Уже с 23 лет тебе неинтересны стычки на улице, драки. Целесообразнее высказать свое мнение другому, аргументировать его, указав на то, что у тебя есть какие-то законные права. И мир никак не можешь повлиять на это. Он позволяет властвовать силе, власти и деньгам.

Случается. Но я отвечаю жестко. Это идиотский вопрос для военного, который 10 лет в аду. И приложением: ну как там? Хочешь посмотреть – иди, посмотри.

Если страна полностью не включится в войну, то у нас не будет другого выхода. На самом деле должно быть организовано собрание гражданских мужчин, введение их в курс дела – владение оружием, тактическая медицина, инженерная подготовка. Они должны этим жить. Война касается всех.

В декабре. Попросил Бога, чтобы война кончилась. И закончилась правильно, чтобы украинский народ перестал страдать.

Ярость. Хотел бы поступить так же? Я ведь не обезьяна. Такие видео убивают у тебя понимание человека. Это ведь даже не вопрос воинской чести, а человечности. Человек без оружия, сдался в плен, он тебе не угрожает. Какое ты имеешь право так поступать?

Очень простые. Все пришли за деньги. Финансовая составляющая – только она мотивирует солдат врага приходить на чужую землю и убивать людей. Особенно опасен тот человек, которому нечего терять.

Первое: сказать, что я совсем не виноват – было бы неправильно. Если такая ситуация сложилась, значит, с моей стороны были приняты неправильные решения. В первую очередь, недостаточная коммуникация. Новый человек в новом коллективе, частичное недоверие, не заслужил авторитет, в интернете обо мне мало – все понимаю. Обратная сторона – тогда не знал до конца своих подчиненных.

Сказалась и сложная ситуация на поле боя. Иногда командирам подразделений следует принимать сложные решения. Приходилось давить. Это все накаляло обстановку. Плюс за время службы меня представляют как требовательного командира. Не буду возражать.

Второе: есть командир батальона. Он может не до конца понять сложность задачи и потребность проявить себя не на сто, а сто пятьдесят процентов. Но он или не мотивирован, или не до конца понимает, что от него хотят. Нехватка коммуникации. Этот комбат близко общается с "Пташкой", и она выкладывает соответствующее сообщение, которое приводит к взрыву в медиапространстве.

 

Ну, когда в телеграмм-каналах пишут, что "его надо расчленить, жену сделать проституткой, а детей – в рабство", я солгу, если скажу о своей нормальной реакции. Ты десять лет на войне. Ни один день из этих десяти лет не позволял себе расслабиться. Пытаешься выполнять свои обязанности на максимуме. Неоднократно рисковал жизнью. Отдал здоровье. И такая благодарность от народа, который ты защищал. Я бы не хотел, чтобы кто-то прошел через это.

Да я с ним и не общался подробно на эту тему. Главнокомандующий поступил как положено в таких случаях. Была назначена проверка. Выявлено – никаких катастрофических ошибок с моей стороны не было.

О претензиях ко мне нужно было говорить не "Пташке". Но и я признаю: доверие и авторитет нужно заслужить.

Да. Он на должности и руководит одним из самых результативных подразделений.

Конечно. Это опыт. Отрицательный. Но должен сделать правильные выводы. Пару лет назад возможно поступил бы по-другому. Молод был, горяч.

Вскоре волну подхватил Юрий Бутусов. Он некомпетентен в военном деле. И сделал свои выводы на основе слов людей, которые со мной даже не общались, не знали ситуации на поле боя. Не понимаю, как можно оценивать командира, выполнявшего свои обязанности по разным направлениям. Судить военного могут только профессионалы этого дела, а не гражданские.

Сложная обстановка в Красногоровке. Было несколько командиров подразделений, не способных управлять своими подчиненными. Из-за этого сложилась ситуация, недопустимая в моей карьере – командир не знает, где находится его личный состав. Я очень придирчиво к этому отношусь.

В тот период было сорок военнослужащих, которых можно было считать пропавшими. Вышли на поле боя. Когда добрались до Красногоровки, с ними исчезла связь. Находились в каких-то зданиях, не выполняя ни одной задачи. Процесс управления был остановлен. Командиры определенных подразделений не могли повлиять на это. Девятый и сто восьмой батальон титаническими усилиями ситуацию несколько исправили. Но левый фланг "провисал" – там были более слабые подразделения. Критический момент.

Начальнику разведки я поставил задачу: собрать группу из разведывательной роты. В тот период личный состав разведывательной роты был разбит. Поэтому он не смог этого сделать и сам решил возглавить эту группу. Перед выездом я ему позвонил по телефону. Он ставит меня в известность: несколько военнослужащих отказались от выполнения задания, пойду сам. Спрашиваю, ты хорошо подумал? Может быть, "перенесем" эту ситуацию? Признаю: категорического решения я не принял. Отдал все на его усмотрение, понимая, что я и сам брал в руки автомат, выполнял задания на поле боя. И возможно, этот мой опыт сыграл в данном случае злую шутку. Я позволил ему пойти. Володя героически погиб на поле боя.

Доброту, честность и ответственность за каждое свое решение.

Что этот день не был для меня неожиданным. Готовился к "полномасштабке". Анализировал политические события, ситуацию на поле боя. Моя семья была снаряжена, авто - упаковано и заправлено. Хотя жена не хотела верить до последнего – особенности человеческой натуры.

Уволюсь из рядов Вооруженных сил Украины. Думаю, отдал все, что мог. Был воином, теперь хочу быть отцом, мужем и сыном. Задолжал перед родными. Я нашел себя в армейской жизни и не сомневаюсь – реализуюсь и в гражданской. Но пока нужно сделать все, чтобы держава выстояла.