С женой покойного Ивана Мыколайчука Марией, 64 года, мы встретились на Березняках, в ее трехкомнатной квартире. Здесь Мария прожила с Иваном до его смерти. Входные двери обиты вагонкой и полакированы. На них — деревянная дощечка с вырезанным аистом.
— Ее подарил Ивану какой–то мальчик, когда вышел фильм "Белая птица с черной отметиной", — объяснила она. — Просто подошел к нему на улице.
Она была в черном гольфе и рейтузах и вышитой гладью безрукавке.
Мы проходим в гостиную, мимо старого холодильника "Десна", стоящего в коридоре. На нем — почти метровый фотопортрет Ивана в рушнике.
В гостиной — маленький телевизор. Узкий светлый шкаф полон магнитофонных кассет. Пани Мария много лет поет в трио "Золотые ключи", с Ниной Матвиенко и Валентиной Ковальской. На стене висит фото молодой Марии в народном одежде. На нем она вместе с Иваном.
Мы сели на бежевый диван, застеленный шерстяным гуцульским пледом. Она рассказала, что сейчас записывает для радио песни в "золотой" фонд. С ними связана интересная история.
Ой–ой–ой, вот только не надо этого. Я уважаю украинскую песню, но язык меня раздражает
— За год до смерти Володя Ивасюк приехал в Киев. Мы всегда долго сидели, а в тот раз он спешил — должен был кому–то занести буковинские песни, записанные дядей. Я попросила переписать. "Оставляю на ночь, — сказал он. — Что успеешь — все твое". За ночь мы с сестрой мужа Иванкой переписали 64. Его рукописи потом пропали, а мои остались, послала их в его музей в Черновцах, — вздохнула Мария.
Я спросила, над чем сейчас работает. Мария сказала, что хочет записать песни на слова Шевченко.
— Как–то с его племянницей Олесей поехала на свадьбу, в село Черторыя, на родину Ивана, — мягко сказала она. — Спать все легли в пристройке во дворе, а мы пошли в дом. Но не спали, а слушали, как кто–то поет. Говорю ей: "Хочешь, покажу шевченковскую ночь?". Мы оделись, вышли на улицу. Я читала ей " Реве та стогне Дніпр широкий " и показывала на Черемош. Она до сих пор это вспоминает — говорит, что я открыла ей глаза на Шевченко.
Мы услышали, как кто–то ковыряется ключом в дверях.
— Это племянник Ивана с учебы вернулся, — объясняет Мария, одевает оранжевые тапки–шлепанцы и идет открывать. Длинноволосый чернявый парень в красной куртке и синих джинсах здоровается и исчезает в соседней комнате.
— Иванка, младшая сестра Ивана, была беременна им, когда хоронили Ивана. — Я тогда попросила: "Если будет сын, назови его Иваном". В этом году в Могилянку поступил, — с гордостью говорит Мария.
Мы говорим о ее буднях.
— День начинаем с зеленого чая, — рассказывает она. — Потом готовлю Ивану поесть. Очень любит жареную картошку, мясо и сардельки. Но он такой парень, что и сам себе сварит! — одобрительно замечает.— Потом делаю легкий макияж и бегу на работу. А по вечерам приходят гости. Ну, актер Иван Гаврилюк с женой Мирославой, моей лучшей подругой. Или Лесь Сердюк. Или кума Галя Кувивчак с мужем — оператором Анатолием Сахно.
Я раньше думала, что дружба между людьми разного возраста невозможна... У нас есть традиция — в дни рождения и смерти Ивана мы идем на Байковое кладбище, — спокойно рассказывает дальше. — Как–то я уже шла домой, когда вижу: девочка стала у могилы на колени и молится. Спрашиваю: "Кто вы?" Она говорит: "Никто. Учусь на кинорежиссера". Я оставила свой телефон, она позвонила. Потом на чай ее пригласила, оставила ночевать. Мне друзья говорили: "Ты так легко принимаешь людей..." Теперь Галя — моя кума. Я крестила ее детей, Тараса и Иванку.
Она с улыбкой рассказала, что Галин муж — крымчанин, и говорил на русском, поэтому долго не хотела их знакомить.
И вспомнила еще одну "языковую" историю.
— Как–то пришел к нам кинорежиссер Виктор Мережко. Сели за стол. Я начала говорить тост, а Мережко: "Ой–ой–ой, вот только не надо этого. Я уважаю украинскую песню, но язык меня раздражает". На что Иван ответил: "Двери видишь? Встал и бегом в них". Мережко покраснел, а Боря Брондуков говорит ему: "Понял, что сказал? Быстро извиняйся!" Мережко говорит: "Ладно, ребята, извините, не понял чего–то". Иван успокоился: "Тогда выпей рюмку".
Как же я замуж выйду — я же в Югославию еду?
Спрашиваю, какое событие в ее жизни — главное.
— Замужество, — говорит счастливым голосом. — Я должна была ехать в Югославию с хором имени Веревки. А Иван был на летних каникулах у родителей. Как раз собираю вещи, а он звонит из Черновцов, потому что в селе телефонов тогда не было. "Выйдешь за меня?" Как же я, говорю, выйду — я же в Югославию еду? Иван отвечает: "Выбирай: брак или Югославия".
А на мой день рождения, — она продолжает, — он сказал: "Прости, ничего не успел купить. Только эти погремушки". И положил мне в руку ключи от квартиры.
Я замечаю, что она говорит очень тихо, и подвигаю ближе диктофон. Смотрю, а наш фотограф, утомленный работой, заснул на диване, положив голову на фотокамеру...
1941 — родилась в селе Витиливка на Буковине
1961 — начала петь в хоре имени Веревки
1962 — вышла замуж за Ивана Мыколайчука
1970 — получила ключи от квартиры на Березняках
1987 — умер от рака муж
1 
1
Комментарии