У меня есть двоюродный брат, дай ему Бог здоровья, старший лет на десять. Его в нашей большой семье все уважали, потому что такого, как он, больше не было, хотя среди нас разных людей хватало.
Он, например, мог вылепить все что угодно. Пластилину у нас было немножко, брат у бабы брал большую луковицу, облепливал ее тем пластилином, потом — раз-раз — и выходила голова Ленина.
Брат зарабатывал на жизнь в Киеве фотографом, а в душе был художником, потому что видел то, чего никто не видел. Вот какой-то нарост на дереве — кривой овал с дуплом посередине. Брат приедет и показывает на тот нарост:
— Видите, это Шаляпин поет, вот рот, а вот глаза закрытые!
Все удивлялись, потому что действительно ж похоже.
Но это еще не все. Нужно было найти кого-то, кто при этом не был. Приходила моя мать, и брат спрашивал:
— Тетя, на что это похоже?
Отцепись, мне стыдно!
— Отцепись, мне стыдно!
— Говорите, тетя, не бойтесь, все ж свои!
Мать говорила:
— Это похоже на то, что у нашей коровы под хвостом!
Все аж пищали от восторга, потому что действительно было похоже именно на это! И как же это так, что оно одинаково похоже и на то, и на другое? И лицо — и не лицо! В этом была магия, которую нелегко выразить, потому что мы жили просто, держали корову и редко говорили "лицо", чаще "морда", и этого хватало.
Все счастливо смеялись, и брат с ними. Я смеялся меньше всех, потому что мне казалось, что я понимаю брата как художника. А ему, может, и не нужно, чтобы понимали, а чтобы удивлялись.
Теперь нас осталось мало. Он звонит мне, мол, нашел в Голосеевском лесу дерево, там удивительный узор на коре, приезжай — покажу. Я приезжаю, он показывает, и я говорю, что хорошо понимаю его. Он сердится:
— Нет, ты скажи, что это гениально!
А меня что-то сдерживает так сказать. И мы ссоримся, и долго потом не видимся.
2 
1
Комментарии
3