Реабилитационные занятия для военных проводят на Киевской ипподроме. Проект реализуется в сотрудничестве с организацией "Киев Милитари Хаб", которая занимается поддержкой ветеранов и действующих военнослужащих.
Занятия включают верховую езду и работу с психологами. Такие активности помогают снизить тревожность, вернуть ощущение тела и восстановить доверие к окружающим, говорят организаторы. Каждую неделю на ипподроме тренируется несколько групп, а количество желающих растет.
Корреспондентка Gazeta.ua побывала на одном из таких занятий и узнала, как живет Киевский ипподром и чем занимаются там военные и ветераны.
ЦЕНТР ИСПЫТАНИЙ
Бетонная трибуна Киевского ипподрома растягивается вдоль дорожки на несколько метров. Ее крыша вынесена вперед и держится на рядах колонн. Фасад здания немного изношен - облущенная штукатурка, трещины, кое-где видны ржавые конструктивные элементы. В нижней части расположены несколько лав и два мобильных туалета. Окна застеклены, часть из них заменена современными пластиковыми.
Первый киевский ипподром появился еще в XIX веке - на Печерске, в районе современной площади Леси Украинки. В то время это было не только спортивное, но и культурное событие: скачки собирали городскую элиту, а тотализатор привлекал азартную публику. Ипподром стал визитной карточкой Киева.
Однако во второй половине ХХ века из-за расширения города и потребности в большей территории ипподром решили перенести. Новую локацию выбрали на южной окраине столицы - в районе Теремков. В 1969 году на проспекте Глушкова заработал современный Киевский ипподром.
В советское время он был важным центром испытаний рысистых лошадей. Здесь еженедельно проводили официальные заезды, работал тотализатор, функционировала широкая сеть коневодческих хозяйств, связанных с ипподромом.
Современный ипподром на просп. Глушкова занимает 38 гектаров. На новом месте построили центральную трибуну - архитектурную достопримечательность с уникальной конструкцией: с любой точки открывается полный обзор на беговую дорожку, даже на ее повороты.
- Центральное здание - это памятник архитектурного наследия. Оно спроектировано без единого столба, мешающего обзору. Видно все: и прямые, и повороты, - говорит директор ипподрома Святослав Коваленко. Встречает в кабинете на втором этаже старого админздания ипподрома.
Святослав Коваленко вместе с командой работают на ипподроме с июля 2024 года.
На территории - десять конюшень, хозяйственные постройки, общежитие для работников и большой крытый манеж. Здесь держат более трехсот лошадей - рысаков и верховых. Ипподром не имеет собственных лошадей, только сдает места в аренду племенным хозяйствам и частным владельцам, которые привозят сюда своих животных на тренировки и испытания.
Если конь бежит быстро, спрос на него растет
- Приблизительно половина наших лошадей - рысаки, другая половина - верховые. Среди пород - орловские, французские, украинские и т.д. Французский рысак - это бренд, - рассказывает Святослав. - Во Франции ипподромы есть в каждом городе, работает тотализатор, ставки. Но и наши украинские показывают очень достойные результаты.
Ипподром сегодня работает, прежде всего, как место испытаний. Заезды проходят в упряжных колясках - лошади бегут рысью, их оценивает судейская коллегия. На основе результатов определяют, какие животные обладают лучшими селекционными качествами. Данные заносятся в племенные реестры - именно они влияют на цену животных.
- Испытания - это способ оценить живость, выносливость, генетический потенциал. Результаты нужны не только для разведения, но и для продажи - и в Украине, и за рубежом. Если конь бежит быстро, спрос на него растет. Стартовая цена может составлять 20 тысяч гривен. А дальше - без ограничений. Есть скакуны, которые стоят сотни тысяч.
ТОТАЛИЗАТОР И ВИЗИТКА ГОРОДА
Зарабатывает ипподром преимущественно по аренде. Кроме конюшни здесь действуют тренировочные поля, трасса длиной в два километра и единственное в Украине зеленое конкурно-выездочное поле. В летний сезон каждое воскресенье проходят заезды - открытые, без билетов, но и без официальных приглашений.
- Мы никого не приглашаем специально, потому что нет ресурсов обеспечить надлежащие условия, в частности во время тревог, - делится Святослав. - Главный корпус тоже давно нуждается в ремонте. Но есть постоянные посетители - они приходят еженедельно. Бегаем с июня по конец октября. Когда-то, когда работал тотализатор, проводили заезды даже зимой.
До 1995 года на ипподроме работал тотализатор. Тогда соревнования проводились и в холодное время.
- Когда тотализатор перестал работать, исчез и стимул. Стало меньше соревнований, меньше желающих. А если не собирается достаточное количество участников, то и проводить нецелесообразно.
Восстановить тотализатор, по его словам, можно - но на это нужны средства и лицензия. Когда все было просто: люди приходили в главный корпус, ставили на любимых лошадей.
- Теперь все иначе. Требуется программное обеспечение, чтобы люди имели доступ, чтобы все было визуализировано. А еще - помещение. Закон требует, чтобы все это происходило именно в ипподроме, а наш главный корпус в плохом состоянии. Ипподрому сейчас не до таких расходов. У нас задача другая - выжить, сохранить то, что есть, предоставлять услуги владельцам лошадей.
Когда Святослава спрашивают, каким он хотел бы видеть ипподром в будущем, он показывает папку, которая всегда лежит перед его глазами на рабочем столе. Там есть визуализация желаемой реконструкции, а также фотографии дубайского ипподрома.
- Это, конечно, мечта. Там двухэтажные конюшни, современная инфраструктура. Такой проект у нас пока как идея. Но мы работаем и над реальными вещами - подкрепленными сметами. Ибо ипподром, я считаю, мог бы стать визитной карточкой города. В Украине всего два - в Киеве и Одессе. Наш - больше.
Полномасштабное вторжение ипподром переживает тяжело.
- В первые дни люди спасали семьи. Лошадей оставляли. Животные оставались без кормов, без ухода. А конь - это не машина. Его не загонишь в гараж. Надо кормить, поить, убирать каждый день. Затем часть вернулась, компенсировав расходы. Но эти дни были очень сложны.
Сегодня на ипподроме работает 45 человек. Двое из них - на фронте. Директор ежедневно обходит территорию, заходит в конюшню.
- Как зашел - так уже не выйдешь просто так. Что-то дашь, кого погладишь, - смеется. - А они же понимают. Если одного начинаешь кормить - другие копытами в дверь стучат. Они знают, что их очередь тоже придет.
С декабря 2024 года на Киевском ипподроме действует бесплатная программа занятий по верховой езде для военных и ветеранов. Ее инициировали работники ипподрома как способ поддержки защитников в период полномасштабной войны. Партнером проекта стал "Киев Милитари Хаб" - именно через него проходит набор и регистрация участников. Занятия проводят опытные мастера-наездники, ипподром предоставляет всю инфраструктуру.
Люди приходят и повторно. Кто даже просто покормить лошадей
- Подписали меморандум с "Киев Милитари Хабом", начали с одного дня занятий в неделю. Теперь уже два. Люди приходят и повторно. Кто даже просто покормить лошадей, погладить. Это - тоже терапия, - отмечает директор.
По словам Коваленко, некоторые военные на первых занятиях вообще не говорят. Но после нескольких встреч - начинают открываться. Теперь на занятиях также регулярно присутствует психолог.
- Именно в тот момент, когда они слезают с коня, появляется желание говорить. И если есть психолог рядом - это правильно. Потому что человеку есть что рассказать, чем поделиться, - добавляет директор.
Руководство ипподрома имеет амбициозные планы - восстановить тотализатор, запустить гастрономические зоны, провести ремонт трибун и полотна, чтобы вернуть публике интерес к гонкам. Как образец подражания вспоминают французский ипподром "Винсенн", где ставки, зрители и фан-секторы отдельных лошадей делают каждый беговой день настоящим событием.
Сегодня, несмотря на отсутствие бюджетного финансирования, команда постепенно восстанавливает объекты, проводит регулярные испытания и привлекает ветеранов для бесплатной реабилитации. В планах - увеличить количество лошадей для занятий, упорядочить инфраструктуру и сделать пространство открытым для жителей Киева.
ПОТОМКИ ЧЕМПИОНОВ
У ворот ипподрома - одноэтажное здание с надписью "Happy Horse". Асфальт перед входом поврежден, местами просел и кое-где порос травой. Рядом - бетонная лестница со стертой краской, ведущая на верхний уровень трибун.
У главного корпуса знакомимся с 45-летним Александром Ставицким. Он - наездник и вырос здесь, в общежитии. Его отец приехал на ипподром по распределению после училища, а мать - устроилась сюда на работу, потому что ее пригласила подруга. Познакомились, получили комнату в общежитии - и остались.
- Мой отец учился на наездника в Воронежской области - это тогда была единственная школа на весь союз. После обучения его направили в Пермь на практику, а впоследствии - сюда. Мама же - из Киевской области. Приехала просто узнать о работе, и ей сразу дали ключи от комнаты. Так все и началось.
Сначала, говорит, особого влечения к лошадям не было. Но в какой-то момент все изменилось. Начал кататься верхом, потом - в качалках. Впоследствии попробовал конкур, выездку, начал тренировать лошадей для гонки - и остался.
- В четыре года отец посадил меня на коня после заезда - тогда его нужно было "вышагать", дать восстановить дыхание, пульс, - вспоминает Александр, улыбаясь. - Уже в шесть я сам катался на спокойных лошадях. Есть даже фото - я маленький, без седла, возле конюшни. С тех пор - я здесь.
Сегодня он живет в общежитии на территории ипподрома вместе с семьей. Говорит, что знает почти всех лошадей, особенно рысаков, участвующих в гонках. Раньше - знал каждого до мельчайших деталей.
- Когда-то я знал каждую кличку, родословную, откуда лошадь - из какого хозяйства. Даже какая живость у кого. Сейчас немного меньше - лошадей много, но бегающих - практически всех знаю.
Цены на скакунов, по его словам, колеблются от условно доступных к заоблачным.
- У нас шутили: лошади стоят немного дороже "Жигули" и чуть дешевле "Ягуара". Но если лошадь от чемпионских родителей - цена может стартовать и со 150 тысяч евро. Были такие. В Европе такое потомство разбирают еще до рождения, - рассказывает он.
На старый ипподром, который был еще на Печерске, ходила интеллигенция
За главной трибуной ипподром постепенно переходит в открытые тренировочные площадки. Один из них огорожен низким деревянным забором. Внутри - песок, несколько цветных барьеров и следы лошадиных копыт. На фоне - линия тополей, за ней - жилые многоэтажки и краны новостроек.
- На старый ипподром, который был еще на Печерске, ходила интеллигенция. Певцы, актеры, поэты. Приезжали театры, что-то там в конюшнях показывали, сидели с людьми. Они не просто смотрели - они интересовались лошадьми, ездили верхом, выступали, - вспоминает мужчина, оглядывая большое поле.
Здесь занимаются как владельцы лошадей, так и всадники-арендаторы. На одной из площадок инструктор помогает девушке сесть в седло. В нескольких метрах - другой плац с препятствиями для конкура. Вдоль грунтовой дорожки гуляют куры - их держат работники ипподрома. Кое-где между кустами видны хозяйственные мелочи - старые бревна, деревянные столбы.
Александр Ставицкий работает не только с лошадьми, но и помогает проводить занятия для военных. Из-за состояния здоровья он перешел на административный труд и с первых дней принял участие в инициативе.
- Встречал ребят, показывал им, где что находится, проводил территорией. Кто-то с протезом, кого надо поддержать при посадке на лошадь или когда слезает, - объясняет Ставицкий. - Иногда приходят ребята, у которых и руки не слушаются, и травмы серьезные, и координация нарушена. Помню одного с ожогами на лице - закрытий, никуда не хотел ходить. Но после первой же поездки - как другой человек. Улыбка, легкость, он вдруг начал разговаривать.
Рассказывает, что для многих это первый опыт общения с лошадьми, а для кого-то - возвращение к детской мечте.
- Есть те, кто из дома не выходил. Кто приходил просто поговорить. Но после верховой езды - в глазах блеск. Лошади имеют эту силу - настоящую, естественную, искреннюю. Ты садишься и чувствуешь ее всем телом. Это влияет даже если ты этого не замечаешь.
ДОМ НА ИПОДРОМЕ
По дороге к тренировочной площадке проходим поле для соревнований. Александр показывает скаковые дорожки - песчаную, грунтовую, шлаковую.
- Та, что первая - это песчаная скаковая и самая длинная. Далее - грунтовая, из навозного чернозема. А вот эта, шлаковая - она всепогодна. Здесь дренажная система, вода уходит в люки, поверхность не скользкая даже после дождя. Не рвется, не срывается. А для верховиков сделали отдельные площадки - многие держат здесь лошадей и занимаются конкуром, преодолением препятствий.
Объясняет, что график у всех разный: кто-то приезжает в свое время, кто-то в штате - работает с 8:00.
- У штатных работников день начинается рано. Уже в семь все здесь. У нас как - каждый хочет посмотреть, как лошадь чувствует, все ли в порядке. Это не просто работа - это стиль жизни, - добавляет мужчина.
Александр признается - беспокойство относительно будущего ипподрома испытывает постоянно.
- С 95-го года я здесь официально работаю. И все это время периодически возникают слухи: перенесут, застроят, снесут, - разводит руками. - Сейчас мы коммунальное предприятие, подчиняемся КГГА. Раньше были в системе Министерства сельского хозяйства. В самые трудные годы были и без зарплат или поддержки. И тогда каждый выживал как мог. Кто-то держал кур. Кто-то приносил свое сено. Территория - будто в центре города, но живем как в селе. И в этом есть свой комфорт.
Добавляет, что если бы не люди, действительно любящие это дело - ипподрома уже не было бы.
- Это надо любить. Иначе - никак. Здесь не о деньгах, а о любви. О боли, когда конь болеет. О гордости, когда он побеждает. О том, чтобы сохранить это дело, даже если весь мир говорит, что оно не нужно, - говорит он.
В советские времена, когда здесь работал тотализатор - единственная разрешенная государством форма игры на деньги, ипподром становился местом встречи людей с деньгами.
- Игра в тотализатор была действительно крутым моментом. Это была единственная азартная игра, разрешенная государством. Картёжники, казино - все это было подпольное, все скрывались. А вот прийти поставить ставку на ипподром - это было легально, открыто.
Купить не так дорого, как содержать
Ставицкий вспоминает, как и сам делал ставки. Но сначала - еще ребенком - просто указывал взрослым, на кого стоит поставить.
- Я был ребенком, уже немного знаком с рысистыми бегами. И дяди-игроки мне говорили: "Малый, на кого поставить?". Я что-то сказал, а эта комбинация оказалась выигрышной. Они меня прозвали "фортовым". Говорили: "Где этот фартовый малой, иди подскажи", - рассказывает Александр.
Однажды он назвал пару лошадей, пришедших в заезде вместе - и это принесло бы выигрыш более 200 рублей. На тот момент - больше двух месячных зарплат. Но билет потеряли, искали по трибуне - не нашли.
Заходим в конюшню - полутемное помещение с массивной деревянной дверью, облупленной от времени. Стены внутри окрашены пополам - зеленый низ, белая верхушка. Металлическая решетка денников, в которой держат лошадей, покрыта слоем пыли от опилок и сена. Александр останавливается у белой лошади с заплетенной в косы гривой.
- Когда конь не годится ни на разведение, ни на беговую карьеру - его пытаются продать, - говорит он. - Заводу держать его уже не выгодно, а тут - тем более. Такие лошади часто попадают в руки любителей. Их называют хобби-классом. Но купить не так дорого, как содержать. Если это спортивная лошадь, то хотя бы пять-шесть килограммов овса в день. Сена - минимум пять килограммов, а может и до десяти. И это еще без всяких добавок, моркови, яблок, гранул. Если посчитать все, то в месяц - от 8000 гривен. А если еще амуниция, седло, тренер, поездки - то затраты гораздо больше.
БОЕВЫЕ ВЫХОДЫ "ИРБИСА"
Мы заходим на площадку, скрытую между деревьями. Здесь, в уюте зеленые, военные по очереди тренируются. Один верхом, другой - наблюдает со стороны, кто-то сидит с психологом в тени. Манеж небольшой, но достаточный для того, чтобы овладеть равновесием, привыкнуть к коню. Вдоль - старый деревянный забор, за которым густо растут кусты и деревья.
В дальнем углу стоят два стула. На одном из них - военный в форме, рядом с ним - психолог. Их разговор продолжается параллельно с тренировкой.
Среди всадников в пикселе - боец с позывным "Ирбис". Ему 45, служит в Нацгвардии. Вместо того чтобы просто отоспаться, в этот день выбрал тренировки с лошадьми.
- Первый раз, когда ехал, заметил, что постоянно улыбаюсь. А теперь, во второй раз, уже появилось чувство покоя, умиротворения. Я чувствую ритм коня. И он меня чувствует. В этот момент все мысли, все переживания - словно исчезают, - говорит Ирбис, не отрывая взгляда от гнедого коня. На рукаве бойца шеврон подразделения.
До войны он никогда не сидел в седле, но всегда тянулся к животным. Когда-то был опыт контакта с дельфинами - говорит, что и те, и другие тонко чувствуют человека.
- После первого занятия я на следующий день просто ел и спал. Такого со мной никогда не было. И не было страха. Ваня, инструктор, был рядом, помогал. А сегодня уже сказали: "Пусть сам". Это кайф, - не сдерживает широкую улыбку военный. - Едешь - и под тобой такая живая сила. Умное существо. Ощущение, что ты в тандеме с чем-то большим - с природой. Я прихожу сюда не просто кататься. Возможно, убегаю от одиночества. Но конь - очень крутой переключатель. Он действительно помогает.
После ротаций он возвращается на базу под Вышгородом. Говорит, что сейчас в части продолжаются учения, кто-то едет на восток, кто-то возвращается с передовой - все работает как конвейер.
- У меня уже четыре ротации. И честно скажу: мне здесь, в тылу, иногда даже тяжелее. На передовой все просто. Есть работа, сплоченность, взаимоподдержка. А здесь - ощущение незавершенности. Война продолжается. И даже когда ты спишь, тревога внутри не исчезает, - рукой Ирбис держит повод.
Боевые выходы упоминаются отрывками. Как полгода был на позициях под Серебрянским лесом, от взрыва танкового снаряда просто не помнит, как упал. Или прилет в пушку, когда побратимы были в блиндаже и чудом уцелели.
Командир сказал, что мы держали одно из самых сложных направлений - тогда все стало на места
Говорит: физически не так уж трудно стрелять, как носить снаряды на 800 м. Тащили кто как мог - на плечах, на колесиках, тачках. Иногда земля была такая мокрая, что взрывы просто не срабатывали.
- Нам повезло. Были контузии, но без тяжелых ранений. Когда командир сказал, что мы держали одно из самых сложных направлений - тогда все стало на места. Но мы были слаженной командой. Это большое счастье, - глаза "Ирбиса" хмурятся от упоминаний о работе на фронте.
Он пошел на войну не с первого дня, но добровольно - когда осознал, что не может иначе. После двух недель раздумий просто обратился в военкомат. Артиллерист по специальности еще со срочной. Попал во вновь созданную батарею, проходил слаживание на одной пушке, затем на другой.
О тех, кто до сих пор не на войне, Ирбис говорит спокойно. Говорит: не осуждает, потому что сам не пошел в первые дни - потребовалось время, чтобы созреть до решения. Он считает, что настоящая защита - это осознанный выбор, а не давление или страх. Поэтому лучше, чтобы человек принял решение самостоятельно, искренне, без принуждения. Тогда и служба будет другой.
- У меня был товарищ, который 24 февраля взял рюкзак и сразу ушел. А я - через две недели. До сих пор думаю: значит, так нужно было. Каждому фрукту свое время созреть. И даже если кто-то уклоняется - мы не знаем, что у него внутри, какая борьба там идет.
Когда спрашиваем о возможном прекращении войны, говорит просто: нельзя уступать территории.
- Если раз отдать - потом придут еще. Мир должен стоять на честности, сдерживании слова. Мы защищаем свою землю. Надо стоять на своем, - говорит напоследок он.
Вокруг тихо, только слышно, как хрустит под копытами песок. Военные заходят на поле, садятся в седло, учатся управлять конем, держать спину ровно. Воздух насыщен влажным запахом земли и шерсти. Когда конь проходит рядом, поднимается легкое облако пыли.
1 
1
Комментарии